Мифы народовластия
Мне уже приходилось неоднократно выказывать свое критическое отношение к той системе власти, которая известна под именем «представительной демократии». Она лжива уже в самом своем названии, ибо иной, кроме как представительной, власть вообще быть не может. Прямое народовластие – это оксюморон.
Термин «демократия» фигурирует в нынешней политической науке и политической практике как «власть народа». В чем же выражается эта его власть? Берем Конституцию Российской Федерации. Это – надежное пособие по современной «представительной демократии», поскольку по-школярски списана с канонизированных западных образцов. Согласно ее нормам (ст. 3), народовластие выражается в том, что: а) народ является единственным источником власти; б) осуществляет власть непосредственно и через органы государственной власти; в) непосредственно осуществляет ее в ходе проведения референдумов и свободных выборов.
Тут сразу же напрашиваются два вопроса. Вопрос первый: тождественны ли по своему содержанию понятия «источник власти» и «субъект власти»? Элементарный лингвистический анализ показывает, что нет, не тождественны. Как не тождественны нищета российского народа как субъекта этой нищеты и нынешняя российская власть как ее источник. Как не тождественны российские политзаключенные и российская судебная система, отправившая их в тюремные камеры. Первые – «субъекты» произвола, вторая – «источник» произвола. Конечно, отличие тут не абсолютное, а относительное, поскольку источник власти и субъект власти способны меняться местами. Скажем, в бытность президентом Владимир Путин был источником власти Дмитрия Медведева. Ныне они поменялись местами, и уже Дмитрий Медведев является источником власти Путина. Но эта релятивность в данном конкретном случае не отменяет того факта, что различие абсолютно в системе отношений: «источник власти» – «субъект власти». «Источник власти» – это не ее «субъект», и наоборот.
Вопрос второй: куда деваются президенты, парламенты, правительства и весь сонм чиновников, когда народ осуществляет свою власть «непосредственно»? Они что, прекращают свои полномочия? Или как? Ведь по точному и строгому смыслу того, что декретирует эта норма, народ в этом случае возлагает властные функции на себя. В том-то и дело, что народ как единственный источник государственной власти не может быть одновременно и ее субъектом, т.е. не может выполнять властные полномочия.
Как это ни парадоксально, но отцы церкви оказались в данном случае на целый Эверест выше «отцов русской демократии». Бог, согласно христианскому вероучению, даруя власть, то есть, будучи ее источником, сам не властвует. На вопрос Пилата, он ли царь Иудейский, Христос отвечает: «Царство Мое не от мира сего, если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям, но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18, 36). Даровав власть монарху как Своему помазаннику, Бог не вмешивается в дела его царства. Во что монарх употребит дарованную ему власть – на добро или во зло? Будет ли она споспешествовать людям в их противостоянии козням дьявола или, напротив, преумножит власть последнего? Послужит ли спасению людей или их падению? Организует ли монарх жизнь вверенного ему народа по Закону Божьему или по наущению дьявола – всё это всецело в его власти. Но за эту власть ему держать ответ перед Богом. Держать ему, а не Богу. Будучи источником власти, Бог не является властителем.
Монархи это понимали. По крайней мере, это понимал Иоанн Грозный, о чем свидетельствует его переписка с Курбским. Жестко расправляясь с «боярской крамолой», он не пытался взвалить ответственность на Бога как на источник своей власти. Напротив, казнился: по-христиански ли вершит царское свое дело? Отсюда его метания, в которых наша либеральствующая интеллигенция, скорая на суждения, но мало что, как всегда, смыслящая, ничего, кроме притворства и фарисейства, не увидела.
Любая власть представительна и, следовательно, уже по определению не является «властью народа». Не была она таковой и в античных Афинах, где, собственно, и возник сам термин «демократия». Даже в этом городе-полисе с его порядка 50 тысячами афинян, имевших право голоса, власть осуществляли не все афиняне, а уполномоченные на то люди (Совет пятисот, ареопаг, стратеги, архонты и т.д.). И демократию античные афиняне видели вовсе не в народовластии и не в «праве избирать и быть избранным», как толкуют фальсификаторы демократии и изобретатели «демократических стандартов». Доказательством сказанного может служить хотя бы то, что в тех же Афинах в органы власти сплошь и рядом не выбирали, а назначали. Демократия в правосознании древних греков состоит в том, что избираемая народом власть выполняет и должна выполнять не свою волю, а волю уполномочившего ее на то народа. Сам термин «демократия» в точном переводе как раз и означает волю народа. Как и референдум (referendum), означающий «волеизъявление». В ходе проведения Народного Собрания любой гражданин мог поставить на обсуждение любой вопрос внутренней и внешней политики афинского полиса. Никаких ограничений тут не существовало и существовать не могло в принципе. Народное Собрание обсуждало и принимало законы. Но не оно их разрабатывало.
Повторяю: не осуществление властных полномочий, а акт выражения суверенной воли народа – вот что такое демократия по-гречески. И нынешние выборы, если хотят видеть в них явление демократии, должны представлять собой такой акт. Функция же власти должна заключаться в том, и только в том, чтобы создать все необходимые для этого условия. Любые попытки власти отсечь от избирательного процесса те или иные политические силы, наложить в ходе его проведения запрет на обсуждение тех или иных общественных проблем или иным способом вмешаться в избирательный процесс – всё это есть посягательство на суверенитет народа, есть произвол власти, проявление властного экстремизма. И никакие ссылки на законодательные акты, в том числе и конституционные, не могут быть приняты здесь во внимание. Ибо, как гласит максима Римского права, воля народа выше закона (Voluntas populi supreme lex). Если вам угодно видеть в выборах «прямое народовластие», то оно и должно заключаться в том, что воля народа не может быть ограничена здесь никакими принятыми властью законами. Скажу больше: не худо бы возродить древнегреческую процедуру «иска о противозаконии», то есть наказания за злоупотребление законотворчеством. Это поубавило бы прыти у российских солонов и ликургов, возомнивших себя и Богом, и царем, и воинским начальником. Нельзя превращать монополию на законотворческую деятельность в средство навязывания своей чиновничьей воли обществу.
В ходе выборной кампании народ как источник власти и единственный субъект права должен определить политический курс, стратегию общественного развития. Институты государства как единственный субъект власти должны обеспечить реализацию этого курса, движение по избранному народом пути. Именно таково было отношение народа и власти в Афинском полисе: народу – права, власти – полномочия.
Поясню сказанное примером. Допустим, вам необходимо лететь в Пекин. Сядете вы сами за штурвал самолета? Видимо, предоставите сделать это человеку, владеющему искусством пилотирования. Но что бы вы сказали, если бы пилот, ссылаясь на свой профессионализм, взял курс не на Пекин, а на Лондон? Российская власть действует в духе этого пилота. Она полагает, что лучше знает, в каком направлении народу двигаться. Результаты более чем впечатляющи – одна сплошная «модернизация».
Может возникнуть вопрос: как могло случиться, что понятие демократии было так грубо извращено и сфальсифицировано? Что это, дефицит правовой культуры? Об уровне правовой культуры «политической элиты» мне уже приходилось высказываться. Не в том дело, хотя и в том тоже. Истинная же причина в другом: шулерски объявляя народ субъектом власти, то есть наделяя на бумаге его властными полномочиями, «представительные демократы» желали бы возложить на него ответственность за все те безобразия, которые творят. Или, по крайней мере, сделать соучастником этих безобразий. Именно с этой и ни с какой другой целью они хотят представить выборы как акт прямого народовластия.
Кто не слышал афоризм, измысленный их криминальной фантазией: народ заслуживает того правительства, которое имеет. Что ж, в какой-то мере это так. Но, во-первых, с одной существенной поправкой: если народ свободен в в своем выборе. Во-вторых, это ни в малейшей степени не снимает ответственности с «правительства», ибо именно оно, а не народ осуществляет властные полномочия (является субъектом власти), проводит реальную политику. Российская «суверенная демократия», предлагая народу выбор между редькой и хреном (или, что одно и то же, между Медведевым и Путиным), желала бы, чтобы граждане видели в этом выборе апофеоз демократии, а в законах, принимаемых чиновничьим прайдом Грызлова, – реализацию их собственных властных полномочий.
Я спрашиваю: есть ли что-нибудь более наглое и циничное? К сведению думских законотворцев: в Афинах, если выяснялось, что закон, даже уже одобренный Народным Собранием, нарушал права граждан, посягая на народный суверенитет, его творец подвергался самому суровому наказанию, вплоть до лишения гражданства и изгнания из Афин. За введение Народного Собрания в заблуждение. Участники Собрания отнюдь не считали, что если они наделили того или иного олуха царя небесного властными полномочиями, то должны нести ответственность за его действия. Власть вершил он, он же должен был нести за это всю полноту ответственности.
Под пиратским флагом народовластия государственная бюрократия навязывает обществу свою собственную волю, принимая антинародные законы, формируя наемные воинские подразделения, назначая неподконтрольные народу суды, устанавливая, кто может и кто не может участвовать в выборах, какие вопросы народ может обсуждать, а какие не может. И т.д. и т.п. Всё это в своей совокупности и есть тот самый политический экстремизм, который так заботит кремлевских временщиков и который на языке права именуется как «насильственное удержание власти». Примерами иллюстрировать не буду – они у всех и на виду, и на слуху.
Видимо, нет такого политического аналитика, который усомнился бы в том, что полыхающие ныне в арабском мире «революции» спровоцированы так называемым мировым сообществом, а точнее, международным банковско-ростовщическим кагалом, интересы которого это «преступное сообщество» выражает. Но было бы серьезной ошибкой закрывать глаза на то, что никакой кагал и никакая банда политических уголовников не в состоянии была бы вывести на площади десятки и сотни тысяч протестующих, если бы сама власть не вынудила их прибегнуть к столь «экстремистскому» средству выражения своей воли. Не помогли властям никакие «технологии»: ни гонения на оппозицию, ни фальсификация выборов, ни иные «сравнительно честные способы», находящиеся в арсенале «представительной демократии». Отвернулся и дядюшка Сэм, которому эти господа десятилетиями услужливо драили языками ковбойские штиблеты. И тому же Мубараку с наследниками египетского престола остается сегодня только вздыхать над превратностями судьбы да уповать на милость вчерашнего «электората». А Салеху – залечивать раны и ждать свой черед.
Неужели этот печальный опыт так ничему и не научит? Quousque tandem, imperium, abutere patientia nostra?*
Валентин Леонидович
АКУЛОВ,
доктор философских наук
* Слова из первой речи Цицерона против Катилины: «Quousque tandem, Catilina, abutere patientia nostra?» – т.е. «Доколе же еще, Катилина, будешь ты злоупотреблять нашим терпением?»
(280 просмотров)
Свежие комментарии