ВысОко в синем небе

Представляю вашему вниманию долгую-долгую повесть, писанную самой жизнью. О нашей жизни, о нас с вами, родные мои… Многое в ней, к сожалению, уже утрачено и забыто, но и то, что сохранилось, на мой взгляд, тоже достойно внимания.

Высоко в синем небе…
Высоко в синем небе убаюкивающе гудел самолёт. Шептались листвой тополя, плели на занавеске кружевную тень, пахли терпко, горьковато. Где-то далеко прошёл поезд. Ветер принёс запах просмолённых шпал. Села стрекоза, поблёскивая на солнце крылышками, и тут же унеслась, сорванная ветром. Чуть качнулась коляска, и сладкая дремота закрыла глаза, утянула эти образы в сон. Но они, не осознанные, не имеющие названий, не пропали, а остались навсегда первым впечатлением жизни.

И со временем, став привычными, как сама жизнь, растворились в ней неосознанной радостью – ощущением тепла, света, мирного летнего дня. И любви, которая находилась где-то за кадром зрительного восприятия — в лёгких и быстрых прикосновениях пеленающих рук, губ к обёрнутой чепчиком макушке, в баюкающем голосе: спать, спать, спать…

Евдокия
1885 год. Во дворе начиналась метель, снег залепил окошко, и в комнате стемнело. Марфа тяжело встала, подошла к печке. Пошевелила кочергой угли, зажгла лучину. Снова села, задумалась. Вчера схоронили Захара — он, работая на извозе из уезда в Москву, простудился и умер; всё, что было денег, отдали за гроб и отпевание. Осталась с двумя детьми — четырёхлетним Васей и двухлетней Дуняшей. В свекровиной избе им теперь не место, идти некуда, жить не на что. Нужно уезжать в Москву.
В Москве Марфа устроилась работать на ткацкую фабрику Морозова. Работала по 12 часов — от темна, до темна. Жила с детьми в казарме, где длинные нары вдоль стен разделялись на «квартиры» для семей ситцевыми занавесками. Ребятишек, как подросли, пришлось отдать в люди.
Вася ушёл бродяжничать, и пропал.

продолжение  с фотографиями : http://ierusalem.ru/?p=20435

(119 просмотров)