Какое будущее уготовано Истре? Грустные мысли два года назад

Чудное свойство испокон веку было присуще архитектуре Руси – сёла и города всегда здесь строились в гармонии с природой. Они так вписывались в её ландшафты, что подчёркивали особую лиричную красоту русской земли. Вспомнить северные серебряные деревни со строгими  деревянными домами, украшенными изумительной резьбой, что до сих пор взбегают по холмам Архангельской, Вологодской  областей. С такими же серебряными многоглавыми, поседевшего дерева церквями,  которые строились в самых красивых местах, на крутых берегах рек, и были видимы издалека.  

Некоторые старинные города  до сих пор хранят своё изначальное созвучие с природным ландшафтом — например, Тверь, что была за рубежом принята за образец городской архитектуры. Торжок, раскинувшийся на берегах Тверцы и отражающийся в ней по обоим берегам множеством куполов, белокаменным поясом изысканных зданий на набережной — даже в хрущёвское время никому не пришло в голову втиснуть сюда какую-нибудь пятиэтажку. Небольшие Кашин, Калязин, ярославский Тутаев, стоящие по берегам рек насчитывали более, чем по два десятка церквей разнообразной изысканной архитектуры. Как и подмосковная Коломна, они казались сказочными тридесятыми царствами, утопающие среди берёз, рябин и обильных садов.

Внутреннее чувство природно-архитектурной гармонии исходит из древнего понимания человека, что природа имеет живую душу, и что её красота целительна для человеческого духа – духа, который, будучи здоровым чуток и созидателен.

Наш город появился на свет при строительстве Воскресенского  монастыря,  ставшего великой святыней русской земли. Царь Алексей и царевна Татьяна были потрясены красотой местности, тщательно выбранной Патриархом Никоном для создания прообраза Горнего Иерусалима на нашей земле и архитектурной иконы Святой Земли. Создание монастыря здесь обязано именно природе, как и появившийся впоследствии город.

Жители его в дальнейшем  тщательно следили, чтоб ни одна постройка не нарушила лика этой грандиозной иконы в богатом киоте природы и даже сносили здания и заборы, если последние вдруг вступали в диссонанс с красотой.

После военного лихолетья в восстановленной Истре вновь зацвели пышные вишнёвые и яблоневые  сады, заблагоухали по улицам сирени. Город изменил свой облик – ведь в годы войны он был разрушен до основания — теперь по его улицам побежали небольшие нарядные домики, украшенные чудными резными наличниками. Появились новые улицы, а потом и микрорайон, но они не перекрыли ещё ни ландшафтов, ни вида на возрождающийся из руин Новый Иерусалим, потому, что тогда при планировке города учитывалась архитектурно-природная значимость местности.

Однако в последние годы безликая высотная застройка в Истре выросла этажами, вырвалась из микрорайона и почему-то неудержимо попёрла в центр города, уродуя и искажая и планировку, и саму историческую идею.

 И с этого момента стало очевидным не только искажение внешнего облика нашего города, но и искажение внутреннего, духовного облика его населения.

На главной улице — Ленина, ведущей к центру, вдруг стали один за другим гореть жилые дома —  разнообразные, уютные, с радостными окнами в кружевных наличниках.  Были вырублены вековые липы, в тени которых стояли скамейки и скрывались от посторонних глаз влюблённые парочки. По этой улице в праздничные вместе гуляли взрослые, молодёжь, дети, и, без всякой организационной работы,  пели  под гармошку песни. Теперь здесь появились огромные высотные здания, полезли слева в долину реки Истры, пошагали к центру и перекрыли вид на Воскресенский собор. Со стороны Москвы по Волоколамскому шоссе  многоэтажки пошли вверх по холму 9-ой Гвардейской улицы, добрались до центра, окончательно загородив и с этой стороны вид на святыню.  

Потрясающе красивый вид открывался  на Новый Иерусалим со стороны Дарны, там, где на высоком холме стоит восстановленный теперь изящный Крестовоздвиженский храм. Словно поток, обрушивалась отсюда дорога в долину зелёных лугов, окаймлённых остроконечным еловым лесом, приглашая паломников полюбоваться и пройтись пешком до монастыря.  Но теперь этот ландшафт перерезан  глухим металлическим забором очередного коттеджного поселения…

Совсем близко подошла смерть к уютным кварталам северных улиц. Она воткнула между жилых деревянных домиков Центр «Акварели», Деловой центр.  Точечная застройка отгрызла окраины Рабочей улицы, внедрив сюда свои 20-этажные обелиски, которые намерена городить  ещё и ещё. Она грозит городу неотступно, движется неумолимо, сломив и без того робкий протест местного населения.

Кто станет жить в этих небоскрёбах — богатые русские давно переселились в подмосковные особняки, средним и тем более бедным не купить квартиру в новом доме. Кто ж тогда? Может, наёмники какие-нибудь?

При строительстве вырублено множество кустарников и деревьев. А ведь в них была особая живая аура, жизненно необходимая городу.  Повсюду теперь она уничтожена глухими стенами, асфальтом — под ногами, рекламными растяжками — над головами, перед глазами – фасадами  бесчисленных магазинов.

Буйство сирени осталось лишь кое-где по окраинам. Вишнёвый дым сменился маревом выхлопа, своими ядами превышающим все предельно допустимые нормы – наш город стал торговым транзитным путём для московских дачников и средоточием пробок…

Удивительным образом, в те дни, когда из города начали исчезать сады и деревья,  на шершавых боках каменных монстров стали появляться многочисленные непристойные надписи, замогильные граффити, фашистские ненавидящие знаки – к кому они обращены?  Сам город стал грязным, засоренным, хоть его и метут и пытаются убирать мусор. Редкие скамеечки после каждой ночи  тонут в грудах бутылок и прочего сора. Нельзя построить открытую детскую или спортивную площадку – её  вскоре искорёжат (не в обиду ли за отнятое детство?) Если новостройка не охраняется – в ней немедленно устраивают помойку (не месть ли за мрачные подъезды и сырые квартиры, где ютится большинство местных жителей?) Не стоит ли за этим протест, несогласие молодости с лицемерием и ложью старшего поколения? Ведь наши дети своими глазами видят, как упорно работают день изо дня их родители и при этом мало что могут изменить к лучшему в своей жизни. Одновременно вокруг, как из воздуха появляется и лезет в глаза недоступная, но такая желанная роскошь. Взрослые наказывают ребят за мелкие проступки, на словах учат добру, а сами или живут в нищете и ненавидят своё положение или поступают вопреки своим правильным словам;  в школе и церкви говорят: не убей, не кради, а по телевизору, ежедневно показывают, представляя героями олигархов, воров и бандитов. Как же быть юному уму, тщащемуся отыскать разумное объяснение этому несоответствию, как найти выход из этого логического тупика, чтоб затем уверенно вступить на дорогу жизни?

Или остаётся только молча мстить за лицемерие непослушанием, цинизмом, жестокостью, нежеланием созидательной деятельности,  презрением ко всем душеспасительным разговорам?  Заменять реальность иллюзорной радостью алкоголя и наркотиков или затаиться и думать: вот наберусь сил и всем вам потом покажу…?

Возникает множество вопросов и к истринской администрации, и к нам самим.

Какое будущее уготовано Истре? Почему от нас, жителей, хозяев города, держат это в тайне? Почему строительство здесь до сих пор ведётся без генерального плана, вне соответствия Градостроительному кодексу? Почему нельзя сооружать многоэтажки за пределами города – ведь вместо того, чтоб вкладывать средства в покупку дорогих городских земель, их правильнее вложить в строительство коммуникаций для этой же застройки за пределами Истры? И почему на территории района возводится лишь элитное жильё, а не микрорайоны, если они вообще нужны? Почему в первую очередь не предложить элитное жильё коренному населению на его землях в соответствии с международной конвенцией?

Зачем в Истре двадцатиэтажки, когда население сокращается? Какая необходимость уничтожать наш город, превращая его в очередное безликое Кунцево, Солнцево, Чертаново? 

Почему администрация не может или не хочет сохранить старый город, облагородив его? Разве нельзя отремонтировать ветхие пятиэтажки, накрыть их приглядными двускатными крышами, облагородить фасады,  привести в порядок подъезды?  Как, например,  в Италии – там во Флоренции на окраинах  тоже есть пятиэтажки, но они выглядят совсем иначе – красивой плиткой отделаны не только фасады, но и подъезды изнутри, в холлах бьют декоративные фонтанчики…

У государства и города на это нет средств? Но ведь ремонт одного  пятиэтажного дома обойдётся куда дешевле, чем строительство одного 20-тиэтажного.

И почему деньги за проданные районные земли и наши налоговые средства не пошли на благоустройство и ремонт ЖКХ?

На какие деньги инвесторы строят небоскрёбы в нашем городе, убивая его физически и нравственно? Что за всем этим стоит — ненасытная жадность и душевная слепота своих или холодное безразличие чужаков?   

И почему сами жители мирятся с уничтожением собственного города? Себя самих – нас в церквях научили смирению? Но ведь христианское смирение заключается не в лицемерном непротивлении злу, а в борьбе с ним соответственно Высшей воле!

Усыхает душа в городах, становясь мельче, расчётливей, сужается её кругозор, снижается высота. А в таких убогих городах, как нынешняя Истра, где большая часть жизни людей проходит в тесных каморках многоквартирных гетто, в унылых  дворах, где с трибун и на пресс-конференциях говорят одно, а делают другое, человеческая душа вырождается и погибает вместе с природой…

А ведь широта идеи патриарха Никона простиралась до таких пределов, что не только Новый Иерусалим, но и сама Русь должны были явиться миру подобием Горнего Иерусалима.

Статистика:

В Истринские детские сады очередь составляет 500 человек.

Очередь на земельные участки для горожан остановилась пять лет назад, а за это время район сплошь застроился коттеджными посёлками и городами.

Строительство жилья, по статистике, ведётся на 80% инвесторами, и только 20% вкладывается из бюджета, в результате на душу населения в год приходится по половине квадратного метра. Верней, приходилось бы, если б нужды очередных чиновников, которые, не успев заступить на должность, получают в новых домах по две квартиры на этаже. Да и домов-то в районе за год построено два, один из которых, к тому же, «заморожен».

Очередь на жильё сегодня составляет 2 тысячи человек.

По ветхому жилому фонду мы вышли на первое место в области.

Тема ЖКХ самая больная в районе – оно буквально висит на волоске, всё пришло в негодность – котельные, электросети, трубы.

Для сравнения: Волоколамск, Можайск на 60% до сих пор котлы работают на угле и мазуте, что куда более затратно, чем в Истринском районе, где котельные газифицированы, и однако тарифы у нас выше в разы!

В прошлом году районный  бюджет составил 5 млрд. долларов — на 50% он складывался из продажи земель и шёл на всё, что угодно, только не на первоочередные нужды – у нас строился дорогостоящий спортивный комплекс, расширялась и мостилась площадь перед ЦД «Мир», велась его реконструкция. В результате земля кончилась, по спорткомплексу остались большие долги, и он при этом не достроен. Денег больше нет, мы банкроты.

И при этом ещё в районной администрации работают зачастую не только дилетанты, которым поручены дороги, строительство, районные СМИ. А порой эти люди  ещё и мошенники, как некий Гришаненко, который на днях курировал земельный вопрос, тайком сбывая районные земли.

Светлана Хохлова, фото автора

(1061 просмотров)